Если согласиться, что языковой вопрос в Украине изобилует многими проблемами и больными местами, то сейчас мы подходим к одному из самых болезненных мест в открывшемся марафоне: необходимо понять, как именно русский язык в дальнейшем будет функционировать в нашей стране.
Начать нужно с того, что русский язык в нашей стране не исчезнет ни за год, ни за десять, нет, может, даже за сто, как бы этого хотелось радикальным патриотам. В лучшем/худшем случае он сузит сферу функционирования. Другой вопрос: какой именно русский? Выйдите на улицу, включите телевизор, радио, почувствуйте разницу между тем, как говорят киевляне, харьковчане, днепропетровцы, и тем, как выражаются герои до сих пор не запрещенных российских сериалов. Там, «за поребриком», наших людей узнают мгновенно и безошибочно, и дело не только в произношении. Наше знаменитое «гэ», наше заднее «а», наше специфическое мягкое «в» в конце слова – нет, это не русский, точнее такой русский, который русские не признают своим.
«Наш» русский засорен украинскими словами и многочисленными кальками с украинского языка. Именно засорен, а не обогащен, хотя некоторые филологи уже готовы объявить украинский русский отдельным вариантом с собственной нормой вроде американского английского. Если бы только гуманитарная сфера Украины до сих пор не была связана тысячами нитей с «языком-крышей» (это не метафора, а легальный срок) и крыша эта не находилась далеко за украинской границей.
В своем «уличном» варианте «наш» русский питается именно извне через телевизор, радио, интернет, а образованные слои и дальше ориентируются не на условную региональную, а на вполне реальную московскую норму. Одессит Борис Херсонский и киевлянин Александр Кабанов пишут свои замечательные стихи не одесском и не киевском, а на русском «русском». Иначе было бы странно.
Ну и ладно. В конце концов, политика политикой, а культура границ не имеет. Разве? Неужели инструмент никак не влияет на результат процесса? Индивидуальное мастерство, волевое усилие могут разве что компенсировать то, что в стихийном порядке невольно выпирает из ткани языка.
